17.10.2014

Не зарастет оленья тропа в Тофаларии

Недавно из поездки по Тофаларии вернулся профессор Иркутской сельскохозяйственной академии Виктор Камбалин, который по соглашению с Тофаларским муниципальным образованием проводил обследование оленеводства, некогда составляющего наряду с охотничьим промыслом основу хозяйственной деятельности тофов.

В советское время при системе коопзверопромхозов численность домашних оленей составляла две с половиной тысячи голов. Часть из них использовалась для заброски охотничьих припасов на дальние участки, часть шла на заготовку мяса. С развалом промхозов общественное стадо стало резко сокращаться. Оно могло вообще исчезнуть, если бы не настойчивость местных охотников, кровно заинтересованных в наличии ездовых оленей. Их усилиями в Алыгджере сохранилось стадо в 340 голов. Еще штук 70 осталось в Верхней Гутаре, но все они находятся в частной собственности.

– Попытка возродить оленеводство делалась, – рассказал профессор. – Несколько лет назад из областного бюджета было выделено около десяти миллионов рублей на строительство двух оленеводческих баз. Срубили несколько домиков для жилья пастухам, но на том дело и застопорилось. В домах никто не живет, лишь иногда ночуют проходящие охотники. Крыши уже прохудились, требуют ремонта. На мэра давят, чтобы он принял их на баланс, но он отбивается: денег на ремонт в местном бюджете нет.

– Но почему базы пустуют?

– Потому что их поставили не в том месте, где нужно. Вокруг нет ягеля, чем кормить оленей? А базы рассчитаны на содержание 500–800 оленей. Для них нужна очень обширная кормовая база. Почему так случилось? Ну, этот вопрос не ко мне.

– А где же тогда содержат оленей?

– Сейчас их пасут примерно за 120 километров от Алыгджера, в горах, чтобы летом комар не донимал. По дневниковым записям оленеводов, в период отела, с мая по июнь, кругом стада разбойничают медведи, и пастухи защищают от них оленей, как умеют. А вот с волками сложнее. Этого зверя выследить весьма трудно, и не одна уже важенка, забредшая далеко в лес, поплатилась жизнью. Все-таки домашний олень менее приспособлен к борьбе с хищниками, чем его дикий собрат.

– Есть ли смысл держать общественное стадо?

– А как же, олень – самое лучшее транспортное средство в тайге.

– Но есть же кони.

– Есть. И многие держат до десятка. Но в основном на мясо. Ездовых, как правило, два-три. Пасутся они возле поселка, пропитание добывают сами. Когда же охотники отправляются на промысел, то предпочитают брать оленей. В горах много снега, а тофаларский конь, в отличие от якутских лошадок, не может по глубокому снегу копытить, и необходимо брать для его прокорма сено с овсом. А это лишний груз, лишние расходы. Поэтому перед сезоном, где-нибудь в сентябре, охотники приезжают в стадо, берут в аренду два-четыре оленя, платят по 500 рублей за каждого и уводят на зиму. Весной снова возвращают.

– И сколько оленей таким образом арендуют?

– Около сотни. В общей сложности набегает 50 тысяч рублей дохода. Поделите эти деньги на четырех пастухов – получается мизер. Это же плата за весь год, других денег они не получают. Еще год назад мэр Алыгджера наскребал им кое-какие деньжата из своего тощего бюджета, а сейчас и тех денег нет. К тому же на пастухах лежит и ветеринарный надзор. А какие из них ветеринары? Если вовремя не досмотреть, то беда – навалится копытка, полстада поляжет.

– Какой же выход предлагает наука?

– Оленье стадо непременно надо сохранить. Сохранится олень – сохранится тофаларская традиционная культура. Как малая народность, они живут возле оленя. Конечно, нет смысла гнаться за большим поголовьем и возрождать стадо в две тысячи голов, как было прежде. Максимум 500–700 голов. И нужно срочно обновлять популяцию. Когда-то тофаларский олень был самым крупным из всех одомашненных. Помню, когда я работал в Охотске, к нам, за тысячи километров, на вертолете завозили из Тофаларии производителей для обновления стада. А сейчас происходит имбридинг – скрещивание близкородственных форм, что ведет к измельчанию поголовья.

– Но вертолеты сейчас не по карману тофам.

– А кому они могут быть по карману при стоимости летного часа в 40 тысяч рублей? Но под боком Тува, где еще сохранились олени. Отвел через перевал 20 голов своих, обменял, вот вам и обновление крови. Но все это возможно при создании муниципального унитарного предприятия, имеющего штатных пастухов и ветеринара.

– А на что их содержать?

– Во-первых, поднять арендную плату за прокат оленей. Если не в три, то как минимум в два раза. Тайга не оскудела, водится и соболь, и кабарга. За струю кабарги дают сегодня хорошие деньги, один грамм стоит более шестисот рублей. Да и соболь в цене, как никогда. Так что охотникам вполне под силу платить такие деньги. А во-вторых, наличие оленьего стада даст возможность развивать туризм. Зимой тоф – охотник, а летом – проводник. Нынешние оленеводческие базы можно использовать как туристические. Ну и, конечно, предусмотреть какие-то дотации из областного бюджета.

– Туризм, считаете, вещь реальная?

– В этом году уже сделали пробный туристический маршрут. Его организовала турфирма «Абсолютная Сибирь». Группа иностранцев неделю путешествовала по Тофаларии верхом. Отзывы самые восторженные. Да иначе и быть не могло. Мне посчастливилось познать природные богатства России, да и за рубежом был, но такого величия матушки-природы, как в Тофаларии, нигде не встречал. Но чтобы поднять оленеводческое предприятие на высокий уровень, нужны, конечно, грамотные кадры. Поэтому надо со школы обучать традиционным видам природопользования. Такой путь предлагал еще в 70-х годах известный иркутский ученый Анатолий Захлебный. Тофаларцам необходимы собственные охотоведы, специалисты по туристическому сервису, ветеринары, экономисты. Я специально выкроил время и встретился с учениками алыгжерской школы, приглашая их поступать в нашу академию.

– А сейчас, кстати, у вас есть студенты из Тофаларии?

– Пока немного. Одна девочка из Нерхи учится на охотоведческом факультете и еще один паренек на агрономическом.

Олег Гулевский

Источники:

1. ogirk.ru