02.11.2010

Скотовод – должно звучать гордо

В эти дни известный ученый-практик, создавший в свое время уникальную породу овец мясошерстного кроссбредного направления, автор 17 учебников и ряда электронных лекций, профессор Кокшетауского госуниверситета Токтар Есенеев отмечает свое 70-летие. «Казправда» хотела было рассказать о нем, право заслужил, однако юбиляр неожиданно предложил поговорить о проблемах скотоводства в нашей стране, приведя веский довод: зрелые годы рождают зрелые мысли. Мы решили воспользоваться его услугами, тем более тема давно просится на суд общественности. Беседа проходила по шахматным правилам, когда флажок на часах подгоняет сделать ход не в ущерб качеству игры.

– Токтар Кабдушевич, слово «скотовод» у казахов раньше ассоциировалось с богатством, славой, могуществом. Что сегодня с нами происходит, где преемственность, уважение к прошлым традициям? Судя по развитию отрасли, мы с некоторых пор избрали вегета­рианский образ жизни, похоже, собираясь отказаться от продуктов животного происхождения, и в первую очередь мяса. Согласитесь, при наших природно-климатических условиях, необъятных просторах могли бы стать элитной мясной державой с большим экспортным потенциалом. Примером может служить зерновая отрасль…

– Этот вопрос я давно задаю сам себе, задаю коллегам, фермерам, руководителям ТОО, то есть всем тем, кто хоть как-то связан с производством молока, мяса, шерсти. Разброс мнений – минимальный. 90% респондентов заявляют: необходима госпрограмма с мощной материальной поддержкой. Пока ее нет, пока альтернативой являются «узкие» проекты со скромными финансовыми вливаниями, Казахстан будет оставаться зерновым ги­гантом, но только не мясным или молочным.

– Хотите сказать, общество на этот счет созрело быстрее государства?

– Наверное, да. Посмотрите, как многие агропредприятия, еще недавно наотрез отказываясь от животноводства, теперь создают мегафермы, мини-фермы, пытаясь привязать к ним переработку. Однако здоровые идеи и проекты разваливаются, не успев дать первую продукцию. К конкретным фактам еще вернусь, полезно, на мой взгляд, вспомнить историю. В древние времена казахи имели возле каждой юрты по тысяче и более овец. Множить отары, кроме жизни, их никто не принуждал. Овцеводство приносило огромную экономическую выгоду, а рентабельность, говоря современным языком, зашкаливала.

Напоминаю тем, кто не знает. Овца создана для удовлетворения человека в одежде, обуви, еде. В XVII–XVIII веках уже существовало безотходное производство. Молоко превращали в кисломолочные продукты, мясо – в мясопродукты, шерсть шла на вязание изделий, овчина – на шапку, верх­нюю одежду, варежки, желудок – на сохранение масла коровьего, сичуг служил средством для быстрого сквашивания молока при производстве сыра, брынзы, курта. А мы сегодня не знаем куда шерсть сбыть, не говоря о глубокой, а еще лучше, безотходной переработке той же овцеводческой продукции.

– Спасибо за экскурс в прошлое, но вы обещали вернуться к настоящим реалиям. И попутно хочу спросить, достижимо ли в рыночных условиях иметь в Казахстане 50 миллионов овец? В свое время эта цифра была на устах всех советских животноводов.

– А почему бы и нет. Сегодня в стране, по данным Минсельхоза, 22,5 миллиона овец и коз. Надо удвоить этот показатель, и, считай, цель в кармане. Однако сделать достойный марш-бросок будет архитрудно, хотя естественные пастбища и сенокосы подходят для данного проекта. Три года назад познакомился с фермером Муратом Молдахметовым. В его отаре пока 600 овец. У нас сложились добрые отношения на основе научной помощи. Выиграв грант Всемирного банка, деньги направили в КХ «Асет», которое фермер и возглавляет. Он построил легкий тип кошары для овец, сеновал, склад, закупил племенных баранов. Вместе сбалансировали рационы. Доволен остался координатор проекта из США, посетив хозяйство. Теперь расти надо, посоветовал он. Фермер развел руками: на «дальше» у него нет средств и не знает где взять. Все аграрные фонды, кредитные корпорации, банки второго уровня к себе подобных Молдахметову на пушечный выстрел не подпускают.

– Но постойте, недавно я получил официальную информацию об итогах деятельности фонда «Даму» по Акмолинской области. В ней, в частности, сообщается, что в течение последних двух лет в рамках госпрограммы малому и среднему бизнесу оказана финансовая поддержка размером свыше 400 миллиардов тенге. Конкретно в столичной области освоено порядка 19 миллиардов, профинансировано более 350 проектов...

– Hе хочу огорчать ни вас, ни руководителей фонда... Только произнесешь слово «животновод», тебя сразу определяют в изгои. В Атбасарском районе есть ТОО, где содержатся 7 тысяч овец. Все с этой скромной фермой носятся, не зная, на какое почетное место усадить. Пока не начнем создавать крупные овцеводческие комплексы с поголовьем 50–100 тысяч, об экспорте баранины надо забыть. Впрочем, мы и себя как следует прокормить не способны. Цена на мясо растет, качество его падает.

– Извините, вынужден поспорить. Отечественный рынок славится нежной, сочной бараниной.

– Уточняю – славился. Доедаем остатки элитной продукции. Я часто бываю в сельской местности, от увиденного сердце кровью обливается. Виды скота мельчают, продуктивность и живой вес не соответствуют стандарту породы, идет массовое родственное разведение. Кроме того, деградируют пастбища и луга, ушли в историю скотопрогонные тракты, исчезает полноценный водопой, а сено и солома считаются едва ли не кормом номер один.

– Но агропредприятия и фирмы той же Акмолинской области завозят племенной скот из Америки, Канады, Европы. Правда, он дорогой в цене, зато хорош в продуктивности.

– Как раз генетической продуктивности импортные буренки не достигают. Дома они дают, скажем, в год 10–12 тысяч литров молока, в «командировке» – в два раза меньше. Хорошо помню, как в Акмолинскую и Северо-Казахстанскую области летом 2007 года завезли более тысячи первотелок голштинской породы. Сегодня сведений о них никаких нет. Сколько осталось в стаде, по какой причине выбыли – покрыто мраком. А может, их вообще не стоит импортировать, порода не для нас. При подсчете экономического эффекта не возникали бы подобные вопросы.

Что касается овец, то мясные породы линкольн, ромни-марш, бордер-лейстер, финский ландрес на север республики завозились в далеком 1961 году. Их скрещивали с местными грубошерст­ными, полугрубошерстными, тонкорунно-грубошерстными матками. Кокшетауская область занимала второе место после Западно-Казахстанской по производству кроссбредной шерсти. В 1994 году создаются племсовхоз имени Абылай-хана, две племенные фермы. В целом 12 хозяйств области приносили высокий экономический эффект за счет реализации баранчиков в 7–8-месячном возрасте после поярковой стрижки. Только за год продавали до 12 тысяч ягнят, получая с овцы 1–1,5 килограмма шерсти.

В настоящее время, увы, похвалиться нечем. Наука стучится в дверь к производственникам, те их открывают, но на порог не пускают. Не хочет частный бизнес выкладывать денежки за научные внедрения, вот и пожинает горькие плоды. Приведу пример. Одно известное агропредприятие в СКО три года назад закупило первотелок в Европе. Вначале случился недокорм, потом – белковый перекорм. И как результат – скот стал хромать на обе ноги. Хозяйственники в панике, к ученым на поклон: что делать? Они отказались от сотрудничества, так как накануне с ними не заключили договор. В Голландии корову с годовым удоем в 10 тысяч литров уважительно называют «фабрикой». Любой процесс, связанный с производством молока, подкреплен научно, оснащен технологически.

– Выходит, наука с практикой совсем не дружат?

– Дружат в основном на бумаге. Пишем рекомендации, обобщаем опыты, добиваемся лабораторного эффекта, а когда дело доходит до массового внедрения, сельхозники включают заднюю скорость. Хотите, признаюсь, о чем мечтаю на восьмом десятке лет. Дожить до того дня, когда слово «скотовод» начнет звучать гордо, а казахстанское мясо будет править бал на экспортном рынке.

– А пока, дорогой юбиляр, и в зарплате животноводы в два раза проигрывают механизаторам...

– В животноводстве, мне кажется, не осталось патриотов отрасли. Знаю случай, происшедший в России, но он характерен и для нас. Руководитель хозяйства уволил опытных доярок, скотников, которые требовали достойную зарплату, наняв вместо них дешевую рабсилу – гастарбайтеров. Кормил, одевал, однако денег им не давал. Те в отместку перестали добросовестно ухаживать за поголовьем, являясь на смену для отвода глаз. Что произошло дальше, не трудно догадаться. На ферме начался падеж.

– Выступая перед будущими специалистами-аграрниками с лекциями, какую перспективу рисуете, ведь одним перечислением проб­лем дело с места не сдвинешь?

– Профессиональные навыки в любой ситуации остаются профессиональными. Беда в другом – выпустим мы зоотехника, он работу себе не найдет. Кстати, случайных специалистов становится меньше, это радует. Перспектива? Недавно со студентами обсудили, каким видится насыщенный и качественный продовольственный рынок.

– И каким же?

– С новыми структурами, защищающими интересы товаропроизводителя. Создаются аукционные торги и торговые биржи продовольствия, а также системы торгово-закупочных фирм с индустрией сортировки, охлаждения, упаковки, хранения и переработки. Нормируются кооперативные оптовки и мясные ярмарки.

– На мясном и молочном рынках страны сегодня доминирует домашняя ферма. И в то же время участие государства в этом выгодном для него бизнесе более чем скромное. Нет мотивации, нет развития, согласитесь?

– Откровенно говоря, крестьян мне жалко. Оказался свидетелем такого эпизода. На одну из сельских улиц заехал трактор с тележ­кой сена. Подошла старушка к продавцу, узнала цену и вернулась домой не солоно хлебавши, наняв на утро человека, чтобы прирезал бычка, которому расти да расти. Помощи ей ждать неоткуда, сеновал пустой, не мучить же скотину голодом. И похожая ситуация наблюдается повсеместно. Не собираюсь преждевременно бить тревогу, но нынче на сельских подворьях спад скота неминуем. Поднимутся цены, возникнут проблемы продовольственной безопасности, хотя, не боюсь повториться, ларчик открывается просто: к отрасли надо повернуться лицом, тем более в рыночных условиях, при огромном желании можно достичь любой цели. Сумели же мы внедрить в земледелие лучшие в мире технологии, вот и живем с хлебом, хлебом торгуем, а чем животноводство хуже.

Справка. Есенеев Токтар Кабдушевич

Есенеев Токтар Кабдушевич родился 25 октября 1940 г. в ауле Жанасу Рузаевского района Кокшетауской области. Работал гл. зоотехником совхоза с техникумовским дипломом. После окончания академии им. Темирязева в Москве оставлен учиться в аспирантуре. В 1971 г. становится кандидатом наук, а затем сотрудником Костанайского сельхозинститута. В это же время начинает научные исследования по созданию новой породы овец, дающих мясо и кроссбредную шерсть.

Заведовал лабораторией, отделом в Казахском институте овцеводства ВАСХНИЛ. В 90-е годы, занимая должность директора Кокшетауского НИИСХ, генерального директора НПО «Кокшетау», профессор Т. Есенеев продолжил научные исследования. Под его руководством создан массив мясошерстных овец в количестве 280 тыс., что позволило увеличить производство кроссбредной шерсти до 840 тонн.

В НПО действовали племфермы по кроссбредному и тонкорунному овцеводству, молочному скотоводству, коневодству, свиноводству. Средний урожай зерновых составлял 25–30 ц с га, удой на корову – до 5 000 кг.

В 2004 г. Т. Есенеев избирается академиком Международной академии науки и практики организации производства. В настоящее время преподает в Кокшетауском госуниверситете. Тема его лекций: «Производство и переработка, стандартизации и сертификация, товароведение и экспертиза животного сырья, фермерское дело». Международную известность получила изданная им книга «Мировые породные ресурсы» с характеристикой овец.

Источники:

1. www.kazpravda.kz